Родные неродные 1 сезон смотреть онлайн - LordFilm

Когда в столичной квартире на Староконюшенном переулке рассвет медленно разливался по шторам, точно тушь по тонкой японской бумаге, Алена Богударская уже была на ногах. Ни мягкий голос мужа из спальни, ни аромат свежесваренного кофе не могли заглушить ту тревожную стужу, что жила в её груди последние месяцы. Каждое утро она надевала форму, как доспех — не от преступности, нет. От себя. От той, кто когда-то мечтала, что любовь будет крепче обстоятельств, а дом — тише, чем допросная. Но жизнь, как часто это бывает, не спешила оправдывать мечты.
Старший лейтенант полиции, суровая, решительная, упрямая — в работе её уважали. Но за пределами отдела… всё было иначе. Особенно дома. Точнее, в доме Анны Анатольевны — матери Алексея Богударского, того самого Алексея, что мог решить уравнение любой сложности, но так и не научился защищать жену от слов собственной матери.
Анна Анатольевна была женщиной выдающейся: блестящий педиатр, с послужным списком, достойным книги, она не признавала слабостей. Стандарты, по которым она жила, не предусматривали места для таких, как Алена. «Ошибкой» — именно так она называла невестку, не утруждая себя оттенками вежливости. В её глазах Алена была полицейской, но не женщиной. Слишком жёсткая, слишком грубая, и — главное — бесполезная в самом главном: она не смогла подарить Богударским наследника.
И хотя Алексей оставался рядом — даже отказался от престижной должности в Бауманке ради школы и учеников, ради неё — Алена всё чаще ловила себя на мысли, что между ними словно трещина, по краю которой она ходит босиком. Каждый упрёк свекрови, каждое молчание мужа делали эту трещину шире.
Но служба не ждала. В отделе по делам несовершеннолетних и бытовых правонарушений не было места для слабости. Там, где семьи рушились от ревности, где матери оставляли детей в подъездах, а старики прятали пенсии под половиками, Алена была как хирург: точная, быстрая, не позволяющая чувствам затуманить профессионализм. Она не просто расследовала — она слушала, понимала, помогала. Иногда казалось, что её работа — это сериал «Родные неродные», только без титров и без гарантии хэппи-энда: ведь и там герои были вынуждены пересматривать свои понятия о родстве, сталкиваясь с тем, что самые близкие могут быть самыми чужими.
И вот, среди рутинных вызовов, как затерянный гвоздь в мягкой обивке, всплыло дело, изменившее всё. Пенсионерка, избитая и ограбленная, рассказала с дрожью в голосе о троих в чёрном. Грабежи участились, а пострадавшими неизменно становились старики. Изъятые видеозаписи, описания, детали — всё складывалось в схему. Это была банда. Настоящая. Не те подростки, что крадут конфеты в супермаркете. Это была организованная группа, действующая хладнокровно, быстро, и с почти театральной точностью.
Алена включилась в дело. Ночи стали короче, дни — гуще. Она искала нитку, которая выведет к клубку. И нашла. Один из участников, молодой парнишка с кличкой Митька-Косой, попал в поле зрения. Его задержали. На допросе он молчал, но в глазах была паника. Не перед наказанием — перед кем-то, кто остался на свободе. Ухо.
Так его звали. Ухо. Никто не знал, откуда прозвище. Возможно, за привычку слушать. Возможно, за изуродованное ухо, как у старого боксёра. Этот человек был умён и безжалостен. Он планировал, распределял, контролировал. И когда Косого взяли, Ухо ушёл. Сквозь пальцы, сквозь оперативную сеть, как дым. И вот тогда Алена оступилась — впервые за долгое время почувствовала вкус поражения. Словно кто-то сорвал с неё значок и сказал: «Ты не справилась».
Она пыталась скрыть это — от коллег, от мужа, от самой себя. Но в ночи просыпалась в холодном поту, слыша голос Косого: «Он вас найдёт». Психика, которую она столько лет держала в узде, давала сбой. Её стали мучить кошмары, а дни наполнялись тревогой. Порой ей казалось, что за ней следят. Порой — что её тень стала чужой.
И всё это на фоне очередного скандала дома. Анна Анатольевна устроила ужин с друзьями — профессорами, врачами, искусствоведами. Алена, как всегда, не вписалась. Один из гостей, не скрывая иронии, заметил, что «полиция — это же обслуживающий персонал, не правда ли?». Никто не заступился. Алексей промолчал. И тогда Алена, не дожидаясь десерта, просто ушла. В ту же ночь она впервые по-настоящему задумалась: а родные ли ей эти люди?
Но бежать было некуда. Только вперёд. Она продолжала копать, и вскоре нашла то, что искала: телефонные связи, старые дела, камеры наблюдения, один забытый адрес на окраине. Она пошла туда одна. Нарушив инструкции, проигнорировав правила. В каком-то смысле, это было самоубийство — но и проверка. Для себя. Для своей решимости.
Дом на отшибе. Забитые окна. Запах плесени. И — он. Ухо. Сидящий на полу, с ножом и безумной улыбкой. Он ждал её. Знал, что придёт. Они говорили долго. Он говорил про справедливость, про месть, про «новый порядок». А потом бросился на неё.
Схватка была быстрой. Алена выстрелила. Один раз. В плечо. Он выжил. Его арестовали. И на суде она смотрела на него спокойно — так, как смотрят не на врага, а на нечто побеждённое внутри себя.
После этого всё изменилось. Анна Анатольевна впервые принесла ей чай. Алексей начал слушать. И однажды, перед сном, спросил: «Ты хочешь ребёнка?» — без упрёка, без страха. Просто — по-человечески. Алена улыбнулась. Она не знала ответа. Но знала, что впервые за долгое время чувствует себя на своём месте.
И может быть, когда-нибудь, эта история станет сценарием. Но в отличие от «Родных неродных», здесь всё было по-настоящему. Здесь не было дублей. Только одна жизнь. И одна женщина, которая не сломалась.